Читать книгу "Воображаемый друг  - Стивен Чбоски"

Перед каждым собеседованием она углублялась в раздумья и повторяла заповеди, вычитанные в руководствах по саморазвитию: надеялась поверить еще и в себя.

«Здесь готовы тебя полюбить».

«Годится тебе такая работа или нет – будешь решать ты сама. А не они».

Когда мама в конце концов набиралась храбрости, они вместе заходили в здание. Кристофер оставался ждать в приемной и по маминой указке читал книгу, но буквы скакали с места на место, мысли блуждали, на ум приходили старые приятели. Он скучал по Мичигану. Кабы не Джерри, никуда бы оттуда не сдвинулся. Ребята там незлые. Народ живет бедно, никто не выделяется. А его лучший друг Ленни «Лунатик» Кордиско – тот вообще приколист: как увидит в общинном католическом центре монахиню, так штаны спускает. Интересно, подумал Кристофер, чем сейчас занимается Ленни Кордиско? Наверняка получает очередной нагоняй от сестры Жаклин.

После собеседования мать Кристофера выходила как в воду опущенная, и это доказывало, что на самом-то деле от нее ничего не зависит. Вовсе не она решала, годится ей такая работа или нет. Но делать было нечего: они возвращались к машине и готовились к следующему заходу. Этот мир, говорила мама, так и норовит у человека что-нибудь отнять.

Но свою гордость приходится отдавать добровольно.

На шестой день его мать припарковалась в центре города и вытащила свой проверенный бумажный пакет. С надписью «неисправен». Нацепила его на паркомат и сказала Кристоферу, что воровать плохо, но мухлевать с парковкой еще хуже. Дай срок – она поправит дела и загладит свою вину перед миром.

Обычно Кристоферу приходилось томиться в приемной и читать книжку. Но на шестой день в придорожной забегаловке напротив обедали шериф и его заместитель. Мама обратилась к ним с вопросом: побудут ли они там еще немного? Оба взяли под козырек и пообещали не спускать глаз с ее парнишки. Так что в качестве награды за усердие в чтении мама отпустила Кристофера погулять в скверике, а сама отправилась на собеседование в дом престарелых. На взгляд Кристофера, дом престарелых назывался, вроде как…

«Тнеитсые сонсы».

– Тенистые сосны, – поправила мама. – Если что – зови шерифа.

Кристофер побежал в сторону качелей. По сиденью ползла маленькая гусеница. Понятно, что Ленни Кордиско раздавил бы ее тут же. Но Кристофер видеть не мог, как убивают мелкую живность. Прихватив гусеницу листком, он отнес ее в прохладное и безопасное место – под дерево. А сам вернулся к качелям и притянул к себе доску. Допустим, мускулатуру он еще не нарастил. Но запрыгнуть мог куда хочешь.

Раскачиваясь, Кристофер смотрел на облака. Их было штук сто. И все разного вида. Это смахивало на медведя. То – на собаку. Различались птицы. И деревья даже. Но одно облако красотой превосходило все остальные.

Прямо как лицо.

Не мужское. Не женское. А просто видное собой, милое облачное лицо.

Оно улыбалось ему сверху вниз.

Кристофер спрыгнул с качелей.

И вообразил, будто приземлился на кромке бейсбольного поля. В начале решающего девятого иннинга. Два аута. Фантастический прием мяча! «Тигры» рулят! Но Кристофер теперь поселился близ Питтсбурга в штате Пенсильвания. Чтобы здешние ребята его не загнобили, стоило переключиться на другую команду. Вперед, «Пираты»![4]

Покачался он еще минут десять; вышла мама. Но на этот раз – вовсе не с убитым видом. А с широкой улыбкой.

– Тебя приняли? – спросил Кристофер.

– Сегодня устраиваем китайский пир.

Мама поблагодарила шерифа за содействие, получила строгое предупреждение насчет пакета с надписью «неисправен» и усадила сына в сухопутную акулу, чтобы ехать за фильмами и за всем прочим. Вечер пятницы они всегда проводили вместе. Она не собиралась нарушать эту традицию. Ни за что. И за долгое время сегодняшняя кинопятница обещала стать самой замечательной. Джерри тут не отсвечивает. А у них будет особый клуб для двоих. Будет фастфуд. И будут старые фильмы, взятые напрокат в библиотеке.

Для начала заехали они в «Севен-Элевен»[5], чтобы мама, как всегда по пятницам, купила лотерейный билет с клеточками для цифр. Потом затоварились пивом и поехали в библиотеку – взять на выходные два учебных пособия для Кристофера и пару фильмов на вечер. Зачем, спрашивается, люди транжирят деньги на то, что можно получить бесплатно? За съестным они, по совету шерифа, отправились в «Китайские ворота»: копы лучше всех знают, где вкусно готовят; при виде ценников мама ахнула, но не скривилась. И даже улыбнулась. Сказала, что на карте «виза» болтается небольшой остаток, про который не знает Джерри, а через неделю уже будет первая зарплата. На обратном пути в мотель, вдыхая запахи яичных роллов, курицы в апельсиновом соусе и любимого кушанья Кристофера – лапши «ло-мейн»[6] (как было сказано в меню, «Китайское спагетти – слюнки текут!»), они придумывали, как потратят сорванный в лотерею куш – такая традиция соблюдалась у них каждую пятницу, вплоть до очередного проигрыша.

Кристофер говорил, что собирается купить ей дом. Он даже сделал чертеж на миллиметровке. Для себя предусмотрел и геймерскую комнату, и конфетную комнату. Баскетбольную площадку и живой уголок за кухней. Все продумал до мелочей. Но самая лучшая комната предназначалась для мамы. Самая просторная. С балконом, а на балконе – трамплин, чтобы мама могла нырять прямо в свой личный бассейн. В этой же комнате была огромная гардеробная с красивейшими нарядами, без прорех под мышкой.

– А ты бы на что потратила деньги, мама? – спрашивал он.

– Я бы наняла тебе хорошего репетитора и накупила гору книжек.

– Моя задумка лучше, – сказал он.

Когда они добрались до мотеля, оказалось, что мини-холодильник у них в номере почти совсем не морозит; мамино пиво, чего доброго, могло не охладиться к началу их пира. Замирая перед маленьким экраном, мама смотрела тираж лотереи, а Кристофер тем временем сбегал в другой конец коридора, где стоял автомат для приготовления льда. И сделал то, чему научился на примере старых фильмов, которые смотрел вместе с мамой. Набрал в стакан побольше ледяных кубиков, а сверху за неимением вина плеснул пива, чтобы подать маме охлажденное.

– Держи, мама. Со льдом.

По какой-то причине мама покатилась со смеху, но он порадовался, что ей весело.